Медицинская газета | №17 от 5.05.2023г.

Некогда бояться, дело надо делать : Работа в зоне СВО кристаллизует в человеке всё – и хорошее, и плохое

Разные люди по-­разному воспринимают военные действия не только на отдалении, но и находясь в их эпицентре. Кто­-то из медиков, возвращаясь из зоны специальной военной операции, ещё долгое время остаётся в подавленном состоянии. Тем удивительнее было при встрече с членом Комитета Госдумы РФ по охране здоровья Бадмой БАШАНКАЕВЫМ, который только на днях демобилизовался, увидеть его обычную широкую улыбку и огонёк в глазах – такие же, как пять месяцев назад, до поездки ТУДА.

 С кем пойти в разведку

– Бадма Николаевич, скажите честно, это – маска, за которой вы пытаетесь скрыть свои настоящие эмоции после всего, что узнали и поняли о войне?

– Отвечу честно: когда ты ТАМ, главное в этот момент – сильно не зацикливаться на ситуации, даже когда постоянно есть вероятность «прилёта» с вражеской стороны. Как? Надо отвлекать себя делами. От твоих постоянных рефлексий ничего же не изменится. Если мы сейчас все уйдём в ступор, то работа не будет двигаться и помощь ни нашим бойцам на передовой, ни жителям освобождаемых новых российских территорий не будет оказываться. Дело надо делать, а не рефлексировать.

Поэтому мы с моими коллегами обычно вечерами после работы – а жили мы там же, в больнице – проводили сеансы психологической разгрузки: покупали семечки и, лузгая их, просто болтали на любые темы кроме военной, именно чтобы снять напряжение. Это очень важно, потому что, по правде говоря, когда ты постоянно вертишь в голове одни и те же мысли о том, где и зачем ты оказался, чем ты рискуешь и чем рискует вся страна, легко скатываешься в депрессию.

Коллектив у меня подобрался хороший, ребята все крепкие, настоящие. Они из разных регионов: Костя Цуркан из Краснодара, Андрей Спиридонов из Уфы, Володя Иванов из Москвы, Санал Манджиев и Арслан Мушараев из Калмыкии и так далее.

– Тут следует пояснить, что значит «у меня». Сообщество «Друзья медицины Донбасса», которое сформировалось по вашему призыву, – это, если я верно понимаю, не партия, не общественная организация, а просто команда единомышленников, собравшаяся по доброй воле, без бюрократической разнарядки. Так?

– Всё правильно. Ещё в феврале 2022 г., когда нам в первый раз позвонили коллеги с Донбасса и попросили помочь – там очень нужны были хирургические руки, – мы с Дмитрием Анатольевичем Хубезовым даже не раздумывали, решение пришло сразу: надо организовывать поездки врачей­-волонтёров, паковать гуманитарные грузы и самим готовиться ехать. Сначала было просто несколько коротких поездок туда­-обратно, а как только объявили частичную мобилизацию, достал военный билет и пошёл в военкомат.

Так вот, о «Друзьях медицины Донбасса»: когда собирался отправиться в первую свою поездку, набрал номера телефонов нескольких своих хороших знакомых ­хирургов, в которых был уверен. С кем­то из них я вместе работал, с кем­то мы просто дружим по­-человечески. И никто не отказал! Каждый звонок длился не дольше одной минуты. Как правило, сразу после моего вопроса «Поедешь со мной на Донбасс?» на том конце провода спрашивали: «Когда выезжаем?» И всё. Без уточнений и рассуждений, не торгуясь.

Арендовали вместительный минивэн на 8 человек, наметили день, точнее, ночь выезда, потому что у Бориса Сыченикова были назначены плановые операции, которые он не мог ни отменить, ни перенести. Так что выехали мы из Москвы в 9 часов вечера. А поскольку я хотел привезти туда не только «руки хирургов», но и то, что им понадобится для работы, заранее обзвонил знакомые фирмы, которые могли бы дать хоть что­то эффективное и новое для лечения большого числа пострадавших. Отклик был неожиданный. Нам хорошо помогли с гемостатиками: мы рассчитывали хотя бы на 20 упаковок, а нам дали сразу 200. Бесплатно! Дали много разных расходных материалов.

В общем, когда все коробки из разных фирм привезли к нашему пункту сбора, оказалось, что места для людей в минивэне уже не остаётся. В итоге один за рулём, двое кое­как на пассажирском кресле, а Володя Иванов практически всю дорогу лежал сверху на коробках, пока мы ехали до Донецка. Остальным пришлось добираться самим другим транспортом.

– Границу с таким грузом переходили нормально, «таможня дала добро»? Помнится, в первые месяцы у многих были проблемы с транзитом гуманитарной помощи.

– Именно в тот самый первый раз таможня сначала не давала добро. А до нас через этот же таможенный пост пытались проехать врачи из Башкирии, которые везли с собой запас хирургических ниток, и их развернули. В таможенных правилах указано, что медицинское оборудование и изделия медицинского назначения нельзя беспошлинно перевозить через госграницу. И хотя к тому моменту Российская Федерация уже признала новые территории в качестве субъектов РФ, таможенные правила ещё не были пересмотрены в правильном аспекте: задержка исполнителей.

Представляете, как я был зол? Я крайне редко показываю своё депутатское удостоверение, только в самых исключительных случаях. И это был как раз такой случай: на третий час борьбы с системой понял, что пора перестать стесняться, пошёл к начальнику таможенного поста.

После этого написал обращение вице­-премьеру Т.Голиковой, благодаря её оперативному вмешательству и участию руководства ФТС система перевозки гуманитарных грузов через границу была оперативно нормализована. С тех пор всё пошло как по маслу. Теперь мы с таможенниками очень хорошо взаимодействуем, ведь поездили туда-­сюда за год с лишним уже немало.

Например, Илья Денисов – анестезиолог, заместитель главного врача московской инфекционной больницы № 2 уже 18 раз там побывал. Он тоже байкер, как и я, то есть человек не робкого десятка. Так вот он в пятницу вечером выезжает из Москвы, всю ночь за рулём едет до Донецка на своём авто, который под завязку нагружен: специально установил багажник на крыше, чтобы побольше всего необходимого увезти для госпиталей Донецка. Приезжает туда, пару часов спит, потом читает местным врачам лекцию по анестезиологии­-реаниматологии, проводит обход, помогает делом, а в воскресенье в ночь едет назад, чтобы в 8 часов утра быть в Москве на работе.

– Насчёт лекций, которые читают российские специалисты донецким: там и здесь до недавнего времени практиковались разные подходы и теперь началась балансировка образовательных программ по всем профилям медицины?

– Дело в том, что развитие здравоохранения в ДНР и ЛНР притормозилось даже не в 2014 г., а ещё раньше, по понятным политическим причинам.

Коллеги рассказали нам, как в медуниверситетах происходили разломы кафедр: часть сотрудников, оставаясь приверженцами украинской власти, уволились и уехали в сторону Киева, увозя с собой даже оборудование из клиник. Там было очень непросто все эти годы.

И чем важна, я считаю, деятельность сообщества «Друзья медицины Донбасса» – не просто помощью руками непосредственно в операционных и не только «гуманитаркой», но как раз организацией образовательных мероприятий.

С нами ездил анестезиолог Вадим Соловьёв из Центрального военного госпиталя им. П.В.Мандрыка, классный специалист, так вот он после первой поездки тоже возвращался туда уже несколько раз с обучающим курсом по анестезиологии и интраоперационной ультразвуковой диагностике. В Москве проведение УЗИ во время сложных операций уже стало анестезиологическим стандартом, так как обеспечивает безопасность пациента. Кроме того, УЗИ используется для быстрой диагностики поражений грудной клетки и брюшной полости с излиянием в них крови: наличие свободной жидкости – показание к экстренной операции.

Так вот, Вадим Соловьёв, Илья Денисов провели там несколько мастер­классов по интраоперационному УЗИ, и, более того, мы подарили двум госпиталям большие аппараты УЗИ и три портативных, которые помещаются в футляр размером с небольшую дамскую сумочку. Очень дорогое оборудование, и надо поблагодарить сотрудников одного весьма серьёзного российского банка, которые купили это оборудование на свои деньги для донецких больниц.

Хочу рассказать ещё об одном друге медицины Донбасса – хирурге Юрии Кузнецове из Краснодара. Сначала он приезжал просто работать в госпитале. Потом начал проводить мастер­классы по вакуум-­ассистированному лечению минно­взрывных ран (VAC­-терапия). Парень из того же теста, что и все мы: в четверг вечером из Краснодара выезжает, в пятницу­субботу работает в Донецке, в воскресенье едет обратно. К слову, Юра Кузнецов с друзьями за свои деньги купили четыре VAC-­аппарата и подарили их донецким больницам.

Видите, вся группа «Друзья медицины Донбасса» – люди один лучше другого. С каждым из них я готов идти в разведку.

– Сколько сегодня друзей в общей сложности?

– Порядка 70 человек только тех, с кем я лично знаком и встречался, а есть ещё несколько десятков, кто им помогает. Повторю, у нас неформальное объединение, никакого членства и удостоверений нет. Мы просто все очень дружны, и это, я уверен, навсегда.
 

Живые святые
 

– Что вы делали на войне, понятно. А что она сделала с вами, как изменила понимание сути данного конфликта, природы человека?

– Самое большое откровение – я по­другому стал смотреть на тех, кто идёт воевать добровольцами, трудится в зоне СВО волонтёрами и возит туда гуманитарную помощь. Это люди, в которых есть святость. Они безудержны в своём стремлении оказывать помощь другим. Я видел гуманитарщиков из Народного фронта, которые могут из­под земли достать то, что сейчас остро нужно ребятам на передовой или врачам в госпиталях. Для них надеть бронежилеты и каски, поехать на самый передний край фронта, что­то отвезти – не проблема, они делают это легко, без колебаний.

Был искренне удивлён и рад, что у нас столько хорошей молодёжи. Приезжали со всей страны молодые люди в возрасте от 18 до 25 лет из Молодой гвардии, по 2­3 недели работали в нашем госпитале санитарами, таскали раненых, ухаживали за ними, на пищеблоке трудились, в приёмном отделении помогали. Хоть бы один пожаловался, что это не его обязанности – никто!

Тем обиднее было пару раз сталкиваться с врачами, которые приезжали исключительно «блеснуть», отказывались делать работу, что называется, не по чину. К счастью, таких буквально единицы, и тем не менее… Поэтому хочу обратить внимание всех докторов, которые пишут мне в чат­бот и предлагают себя в качестве волонтёров на период отпуска: друзья, не сердитесь, но перед поездкой хорошо подумайте, готовы ли вы быть членом команды или претендуете исключительно на роль солиста. Там нужны люди, которые склонны к самоотдаче, а не к самолюбованию. ЛНР и ДНР сегодня – это место пахоты, а не фон для эффектных селфи.

– Означают ли ваши слова, что вы стали лучше разбираться в людях и меньше им доверять?

– В целом глобального разочарования в людях не произошло. Но кого­то действительно стал держать ближе к сердцу.

Вообще, надо признать, на Донбасс в основном едут самые искренние и самые смелые. 100­150 «прилётов» за день – это действительно много, и человеку неподготовленному может быть страшно. Было ли страшно мне? Наверное, поначалу было, но быстро прошло, потому что мы сразу с головой ушли в работу, бояться стало просто некогда.

При этом очень жалко мирных людей, которые становятся случайными жертвами обстрелов. Но даже в этих условиях надо трудиться, восстанавливать то, что порушила война, снова высаживать миллион роз, которыми всегда гордился Донецк. Знаете, как там говорят? Донецкие уехали, а дончане остались. Это деление не по национальному признаку, а по мировоззрению и твёрдости духа. События 2014 г. и следующих за ним непростых лет заставили многих донецких искать более спокойные места. А дончанами там называют тех, кто с родной землёй и родным городом расстаться не готов.

Причём они не просто самозабвенно любят свой город, но и Россию тоже. Скажу больше: самые большие патриоты России живут в Донецке, это я со всей очевидностью понял. Вот почему хочется сделать этим людям как можно больше добра.

– Вы ещё планируете возвращаться на Донбасс?

– Планирую и, надеюсь, не один раз.

Присоединить  и гармонизировать

– В настоящее время в плане врачебных кадров в новых регионах уже всё нормализовалось или ещё есть потребность в помощи?

– Потребность есть, но теперь уже не столько по части экстренной хирургии, травматологии и анестезиологии, хотя специалисты по сочетанной травме по­прежнему необходимы. Сегодня мы особенно активно приглашаем врачей общей практики, педиатров, неонатологов, акушерских анестезиологов. Они очень нужны на Донбассе, ведь там восстанавливаются система родовспоможения, педиатрическая служба.

В только что освобождённом Мариуполе за первые 3 месяца 2023 г. родилось детей больше, чем за весь предыдущий год. Главному врачу роддома № 2 Светлане Бунаковой каким­то чудом удалось сохранить почти весь коллектив и многое из оборудования. В это трудно поверить, но сегодня роддом загружен на полную коечную мощность, а ведь ещё совсем недавно весь его двор был завален неразорвавшимися фугасами при том, что само здание почти не пострадало. Я видел эту картину своими глазами, когда мы в 2022 г. оценивали, какие лечебные учреждения в городе подлежат восстановлению, а какие уже нет.

– Впечатление, что вы там не только оперируете, но ещё и как эмиссар выполняете государственное задание по восстановлению системы здравоохранения Донбасса. Так и есть?

– Ни госзаданий, ни просто поручений такого рода изначально мне не было дано, всё как­то само собой получилось. Моя работа начиналась в операционной, а затем вышла за её пределы. Для меня это добровольчество, если не считать того, что я всё­таки депутат Государственной Думы.

В то же время функции Минздрава России мы с коллегами на себя не берём, тем более что представители министерства и разных НМИЦев работают в новых регионах практически постоянно, надо отдать им должное. Вместе пытаемся подтягивать медицину новых регионов до общероссийских параметров. Необходима синхронизация и гармонизация: у них и у нас были разные системы финансирования здравоохранения, разные принципы организации работы и ведомственного подчинения внутри отрасли. На территориях Донбасса предстоит ввести за правило следование клиническим рекомендациям, стандартам и протоколам лечения, правилам ведения медицинской документации, принятым в РФ.

Первая и решающая

– 6 апреля Госдума приняла закон о первой помощи, одним из соавторов которого были вы. Как вам, находясь 5 месяцев на войне, удавалось координировать работу над законопроектом и, более того, организовывать по стране курсы обучения навыкам первой помощи?

– Не мог не координировать, потому что закон крайне нужный. Его долго ждали, было, если не ошибаюсь, 8 вариантов текста, но никак не могли прийти к оптимальному. Мы с главным специалистом Минздрава России по первой помощи Леонидом Дежурным за эти 5 месяцев провели серию видеоконференций по законопроекту с участием разных экспертов. Хочу сказать спасибо Минздраву за поддержку и коллегам по Госдуме за оперативное рассмотрение и голосование.

Чем так важен новый закон? В нём предельно ясно написано, кто и как организует обучение оказанию первой помощи, кто и как формирует аптечки. Любой человек, не говоря о сотрудниках силовых ведомств, правоохранительных органов и МЧС, может обучиться и оказывать первую помощь до приезда «скорой».

– Только в отношении них уголовная ответственность не наступает, а в отношении врача наступает. Я говорю о случаях, когда врач помогает внезапно заболевшему или пострадавшему человеку на улице, в самолёте, то есть вне лечебного учреждения. Неблагоприятный исход грозит ему наказанием по статьям УК РФ.

– Уже не грозит: есть прекрасное разъяснение, что за оказание первой помощи в случае крайней необходимости наказание при неблагоприятном её исходе не следует, а вот за неоказание ответственность предусмотрена. И данное уточнение касается всех, кто оказывает первую помощь, включая медиков, находящихся вне места работы.

Далее, в новом законе разрешено использовать при оказании первой доврачебной помощи не только жгут и вату, но также другие медицинские изделия и лекарства. Если у тебя есть сертификат, подтверждающий, что ты прошёл обучение, ты вправе пользоваться специальной аптечкой.

Хочу пояснить, каким образом специальная военная операция ускорила разработку и принятие данного закона. У бойцов и волонтёров есть аптечки, которые обязательно укомплектованы обезболивающими препаратами, турникетами, воздуховодами и так далее. Нужно было законодательно разрешить им всем этим пользоваться.

– В мирной жизни те же правила?

– Конечно! В мирной жизни этот закон нужен ещё больше, чем в военных условиях. По нашим данным, ежегодно в стране около 200 тысяч человек погибают от внезапной остановки сердца, многих из них можно было бы спасти, если бы кто­то грамотно оказал первую – решающую – помощь.

А сколько трагедий случается в учебных заведениях, бассейнах, спортзалах, когда преподаватели и тренеры не могут помочь ученику или просто боятся это делать, а «скорая» приезжает, когда уже поздно. Теперь мы обучим их всех в обязательном порядке. Пилотный проект «Заведи сердце» давно уже стартовал. Первой площадкой в Москве, которую мы организовали вместе с Зульфией Зариповой, стала столичная школа, в которой я сам учился. Здесь мои единомышленники обучали оказанию первой помощи учителей, старшеклассников и, по желанию, их родителей.

Уже готовятся такие же обучающие кампании в Краснодаре, Новосибирске, Нижнем Новгороде, Ростове­на­Дону, Элисте.

– Что дальше в ваших депутатских планах?

–Изначально, как вы помните, я намечал выполнить три задачи: доработать и принять закон о первой помощи, добиться декриминализации медицинской деятельности и дебюрократизации работы врача. Первый пункт выполнен. Сейчас все силы сосредоточиваю на оставшихся двух.

Мы с юристами из штаба «Единой России» – не удивляйтесь, они поняли справедливость нашего замысла и всячески помогают – очень серьёзно продвинулись в направлении исключения из нормативных актов понятия «медицинская услуга». И хотя у этой идеи есть определённое противодействие, надеюсь, мы его преодолеем. В конце концов, переписать какое­то количество бюрократических бумаг, в которых нужно заменить слово «услуга» на слово «помощь», не такой уж непосильный труд. Зато это будет первым шагом к декриминализации медицинских юридических инцидентов.

Правда, некоторые скептики предупреждают, что, даже если в отношении медработников перестанут применять статью 238 УК РФ, это ещё само по себе не означает декриминализации врачебной деятельности: как говорится, найдётся другая статья, был бы человек. И всё­-таки отказаться от понятия «услуга» применительно к медицине необходимо, без этого мы не двинемся в сторону защиты медработников и повышения престижа врачебной профессии.

Елена БУШ, обозреватель «МГ».